Ярость на двоих
Автор: Caddish_Elegy
Было поздно, когда он, наконец, пришел в себя после нескольких часов сидения в кабинете и глядения в угол невидящими глазами. Очнулся от тишины, которая так гулко чувствуется в здании ФБР, когда там остаются лишь фанатики, шизофреники и уборщики. Скалли уже давно ушла домой, видимо ему даже удалось сыграть милую рожицу, чтобы она не заметила его отчужденный взгляд… а ведь всматривалась так долго… Их последнее дело было психологически тяжелым для них обоих, и как обычно Скалли со своими демонами справилась лучше, выглядела профессиональнее и даже как-то непринужденнее, а он... снова искал то, чего в деле и в помине не было, ничего не нашел и остался в дураках. Самое печальное, это то, что печать его неудач, несостоятельности и немощи как-то ложилась и на Скалли, заставляла людей смотреть на нее с укоризной в глазах, снобно поджимать губы при встрече, то есть делать то, чего быть не должно, потому что лучше и профессиональнее человека не найти в целом мире. И вот сейчас она опять должна всем что-то объяснять, выгораживать его, терпеть пренебрежение, адресованное в сущности ему… - так он думал, сидя один в офисе с неизменной печалью на лице и безнадежностью во взгляде.
Похищения детей всегда оказывают замораживающее влияние на всех, кто причастен к делу, а тут еще и то, что ребенка не удалось спасти… не успели: маньяк в последний момент свернул малышке шею... а теперь… теперь он, Малдер, винит себя… не в первый и, к сожалению, не в последний раз он считал, что мог сделать больше, мог думать лучше, действовать быстрее… в частности не искать заговоры там, где их нет, а сосредоточиться на маньяке, забраться в его голову и предугадать следующий шаг. Девочка была бы спасена, его совесть была бы чиста, родители бы бросились к нему со слезами благодарности, а не с кулаками… Как обычно, он упорно искал истину в глубине, там где она лежала на поверхности, хотя Скалли с самого начала доказывала ему несостоятельность его теории, призывала помочь, просто помочь этой семье… а он видимо опять таки искал только свои ответы… поэтому и тяжело, невыносимо тоскливо от сознания провала, а еще… до ужаса жаль ребенка... жаль прерванную так рано жизнь…
… Подвальный офис, темнота, и одинокий мужчина со стеклянными глазами… По всему видно, что Малдер все еще витает там, в том доме, мысленно перестраивает свои действия, спасает девочку, получает очередную порцию удовлетворения от своей персоны, которой хватит лишь на мгновение… а потом Скалли тихонько подходит к нему, когда все уже разойдутся, и они останутся одни, и говорит что-нибудь милое, что-нибудь, что помогает ему поверить в себя опять…
Вдруг взгляд его проясняется, он озирается по сторонам, осознает, что Скалли ушла 3 часа назад, а он сидит, вперив глаза в стену, и пересиливает себя, чтобы не разгромить мебель вокруг, не расплакаться, не начать биться головой о стену... тяжело признавать поражение, но еще тяжелее, когда все вокруг твердили правильную версию, Скалли твердила ему правильный версию, а он самоуверенно и дерзко убедил всех, что прав он… и… облажался, подставив напарника под пули, потеряв жертву и собственное уважение.
Малдер встал, тяжело, как перенапрягшийся человек, выдохнул и потянулся к выходу, шаркая ногами и тяжело вздыхая. Взял мятый пиджак и… резко отшатнулся назад: в глубине коридора, в тени стояла Скалли. Лица было не разобрать, но видно, что стоит давно и вся фигура выражает ожидание и что-то еще, что именно он разобрать не мог. «Видимо, я плохой притворщик» - подумал Малдер.
- Малдер…
- да?
- что с тобой?..
- все отлично, просто устал… почему ты не дома? – выдохнул он…
- Малдер, я час стою и смотрю на тебя, или лучше сказать смотрю на человека всем своим видом демонстрирующего близость суицида… - она вышла на свет - а ты мне говоришь об усталости?! -
Что-то было в ней… он не мог разобраться… что-то, что вдруг заставило его испугаться, сжаться внутри в комок и робко выжидать…
- я… нет… - что-то промямлил он, а в мыслях пульсировало: она изменилась, она не та, что уходила отсюда. Она шагнула ближе, стук каблука гулко отозвался в коридоре. Что же это?...
- Малдер, ты никогда мне не лгал, что изменилось? – голос уставший, на выдохе... Он вздрогнул, поняв, наконец, что же такого нового он видит в ней сейчас, что заставило его насторожиться и тревожно всматриваться в нее, - это была какая-то жуткая усталость, какая-то отрешенность и безразличие, но больше, конечно, усталость и надрыв. Какой-то пульс бился в ней, она как будто дрожала всем телом немного, и казалось, нажми на кнопочку, прорвется что-то страшное…
- я не лгал, Скалли… понимаешь, я же провалился… немного больно падать с такой высоты, не находишь?!.. к тому же… - он говорил медленно и неуверенно.
- что?.. Девочка не идет из головы?
- да, но не только….
- вообще Малдер, провалы бывают у всех, всего не предусмотришь, жизнь все меняет, пойми… - она на полуслове задохнулась немного, побледнела.
- Скалли, что?
- нормально, - выдыхая и приобретая обычное спокойствие - просто видимо устала больше, чем рассчитывала – с надрывом опять на выдохе улыбнулась.
- я… послушай, не хочу говорить здесь, сейчас, ведь мы оба действительно устали.- Малдер говорил , а сам все пристальнее в нее вглядывался и, наконец, не выдержал:
- с тобой что-то происходит?.. скажи мне. Почему ты не поехала домой? Почему стоишь здесь? Ты же не ела и не спала почти 3 дня…
- как и ты… Малдер, не вини себя. Ты сделал все, что мог. Никто не справился бы лучше.
- ты бы справилась…
- что?
- ты с самого начала предлагала прочесать лес, если бы мы сделали так, думаю, нашли бы раньше.
- а может и нет… как можно знать?! Малдер, когда я уходила, ты сказал, что пойдешь домой, ты старался приклеить к лицу милую мину, которая так тебе не идет, когда ты еще и врешь… я ведь знаю тебя, знаю очень хорошо и прекрасно вижу, что тебе плохо…
- да, уж…
- я тоже устала и хочу домой, и… если ты не против, отвезу тебя? – больше приказ, чем вопрос, прозвучал в голосе… но ее усталость и боль не проходила, он замечал, что будто что-то рвалось из нее наружу, хотя она тщательно пыталась это скрыть.
- Скалли, что с тоб…
- я же говорю, что устала, не волнуйся. Завтра буду в порядке. – договаривала нервно уже запирая кабинет…
- пошли.
Они сели в машину, молча в тишине, просидели почти полдороги, он мельком поглядывал на нее, видел как немного дрожат руки на руле, замечал тяжесть во взгляде…
- Малдер, что ты сверлишь меня? Я в порядке.
- у тебя руки дрожат…
- это от отсутствия сна и еды, сам же сказал.
- нет, я тоже знаю тебя…если бы только руки… что-то случилось – он прищурился. – ты почти три часа провела в здании, хотя мне сказала, что идешь домой… Где ты была?
- в лаборатории, забежала бумаги занести, и застряла… так бывает.
- ты уходила без бумаг…
- это допрос?
- нет, мне странно, что не сходится…
- обязательно должно сходиться?..
- нет, но…
- мы приехали, Малдер… завтра выходной, выспись, отдохни, и увидишь, что жизнь заиграет прежними красками. – усмехнулась какой-то ироничной, мудрой ухмылкой.
- такими же серыми?
- все будет хорошо…- проговорила как самой себе.
- нет. Скалли, что все-таки сл…
- До завтра, Малдер, я тебе позвоню.
Он вышел из машины, и она рванула с места, как будто убегала от него. Предчувствуя нехорошее, он все-таки поплелся домой, пошел в душ, заказал пиццу и стал молча жевать, думая о Скалли… что-то с ней происходило, что-то плохое, страшное, что-то, что даже она не могла классифицировать, иначе не боялась бы так… он слегка подпрыгнул на месте, осененный догадкой - вот именно! Страх! Страх пульсировал в ней!!! Он схватил трубку… Автоответчик еще только приветствовал его, когда он впрыгивал в такси, на ходу завязывая шнурки.
Ее окна были темные, на стук никто не открыл. Он вошел в квартиру – тихо… никого нет. Она даже не приходила домой. Хотя должна была по времени. Он взял сотовый. Гудки…
- Скалли. – голос уставший
- Ты где? – дрожь и требование в голосе до конца унять не удалось.
- в магазине, а что?
- я тебя жду у тебя в квартире.
- Малдер… - выдохнула. – ну, что случилось? Я хотела отдохнуть…
- ты отдохнешь, мне просто нужно кое-что у тебя уточнить…
- Малдер, езжай домой. Я в порядке, я, может, еще к маме поеду сегодня.
- так поздно?
- не знаю… может быть…
Он глубоко вдохнул… так… нужно уезжать…
- ладно, прости, что ворвался…
- ничего, я завтра позвоню, хорошо?
- да, конечно…
Все. Тихонько вышел из квартиры, по привычке глубоко вдыхая запах этого жилища, такой уютный и родной…
На следующий день она не перезвонила… он ждал до вечера, потом не выдержал и набрал номер. Гудки шли долго, тягуче…
- слушаю – почти прошептала она.
- почему не звонишь? – он еще пытался быть беззаботным.
- прости, Малдер, совсем завертелась. Я бы позвонила, скоро…
- правда?
- может и нет… хотела отдохнуть, а целый день что-то делаю. – пауза и даже ее дыхания не слышно.
- Скалли… Дана… можно я приеду?. – его начала бить дрожь бешенства, от догадок, собственного бессилия и плохого предчувствия.
- зачем? – как-то быстро, слишком быстро спросила, потом оправилась – зачем, Малдер? Все в порядке, завтра понедельник, увидимся в офисе.
- просто… мне кажется что-то происходит, и нужно успокоится, проверив, что я ошибаюсь. Я не понимаю, что с тобой, ты как будто чего-то смертельно боишься, что-то страшное собираешься сделать и не говоришь мне…
Тишина в трубке, потом возня какая-то, потом.
- что за глупости, Малдер?! Если хочешь, приезжай, убедись…
- хорошо, скоро буду.
Отбой. Все. Может и вправду все в порядке? – думал он, пока несся к ее квартире - Может я параноик уже?
Тихий стук и она открывает. Тихая, спокойная, в домашней футболке и джинсах. Ни нетерпения, ни тени недовольства во взгляде, только какая-то тихая нежность и решимость. Он зашел, осмотрелся, ничего невидящим кроме нее взглядом и обернулся.
- ну, вот… а ты волновался… у меня все как обычно.
- да… только…
- никаких только. Хочешь вина?
- у тебя вино?
- да, хотела расслабиться, но могу и с тобой, а? – ухмыльнулась и безмятежно вышла на кухню. У него как будто что-то липкое от сердца отлегло. Значит, все-таки ошибся, значит, все хорошо… Она включила радио, налила вино, села рядышком, пристально всмотрелась в него и опять мило улыбнулась.
- Малдер, я чувствую, что ты меня опекаешь, как ребенка… что с тобой?
- сейчас вроде бы уже ничего… раньше, ты как-то странно выглядела… я уже говорил по телефону.
- да, что-то страшное я собиралась делать. – улыбнулась и протянула сыр. Он залпом осушил бокал, как лекарство приносящее облегчение и на момент почувствовал себя счастливым… что все хорошо, что он ошибался.
- вот теперь я успокоен, давай еще вино… - бормотал он, пока она так странно на него смотрела.
- вот опять, Скалли!.. – застыл он. – что с тобой?
Она встрепенулась, улыбнулась.
- нет, ничего… - он налил вино, выпил, чувствуя, как нега, леность разливаются по телу… в голове слегка зашумело… когда-то он пил последний раз? А со Скалли? Пиво у него дома…
- я волновался…
- не следовало… я же сказала…
- ты всегда так говоришь, и чем хуже у тебя дела, тем увереннее звучит. – улыбнулся сам.
Вино закончилось, он почти все и выпил сам… было так покойно, тепло, хорошо… Она куда-то вышла, вернулась с чашками кофе.
- ты тихая такая, может расскажешь?
- ты опять…
- ну, прости…
- хотя, Малдер… - прошептала совсем. А он застыл от этого хотя. Ему показалось, что он услышал нотки эротизма в голосе. Она никогда так с ним не говорила, он думал, она и не умеет так… - знаешь, я действительно переживаю немного… оглядываюсь вокруг, вижу только работу и… тебя. Ничего, как у нормальных людей… ни семьи, ни мужчины, ни отпусков летом… начала копаться в себе… - голос перешел на какую-то фантастическую вибрацию, а у Малдера защемило сердце от предчувствия…
- и что?
- мне нужен кто-то, кто бы заботился обо мне, был бы нежен, чтобы любил меня, хотел меня… - закончила совсем грудным шепотом. Малдер сидел потупясь, в голове роились мысли о ее белье, губах, о мужчине… о том, как бы он мечтал быть для нее этим мужчиной… потом он посмотрел на нее и увидел, что она ближе… наклонилась еще, тихонько провела по волосам и вдруг:
- ты же любишь меня? Я знаю… - глубоко вздохнула.
- Скалли…я никогда… ты никогда… не позволяла… даже взглядом… я думал, я тебя не привлекаю, как…
Она наклонилась ниже, глаза гипнотизировали как два омута, рука жгла, вся словно магнит тянула его к себе.
- как мужчина?
- даа-а.
- я тоже раньше не думала о нас так, у нас с тобой были такие отношения, какие редко встретишь даже между близкими друзьями, между братом и сестрой… когда-то я думала, что заменяю тебе…
- Саманту?
- да, потом это либо прошло, либо перестала заменять…
Она говорила уже почти одними губами, тихо и нежно.
- еще недавно так и было, и когда кто-то подшучивал, я думала о… нас, и предполагала, что секс разрушит подобные отношения…
- а теперь? – он очень осторожно провел по ее щеке большим пальцем, погладил локон, но делал это каким-то нервным импульсом, как будто верил, что сейчас все исчезнет…
- теперь... я же говорю, я начала копаться в себе, открыла, что на самом деле меня к тебе влечет… что я была слепа… я искала понимание и дружбы, и нашла их в тебе, и только потом поняла, что подсознательно искала в тебе всегда только тебя самого… всего тебя…
Он громко задохнулся, потом уставился на нее на мгновение, открыл рот, хотел что-то сказать, но слова не шли, любая фраза казалась пошлой и глупой. Он бы так и просидел весь вечер, переваривая и усваивая информацию, но она вдруг тихонечко придвинулась, медленно приблизила свое лицо к нему, и пристально глядя в глаза, нежно, еле ощутимо поцеловала. Он как будто проснулся, в глазах появилась уверенность, он будто бы осознал все ее слова и, получив одобрение и толчок, начал действовать.
- я даже не верю, что это мы… - прошептал он. – Это не сон, это происходит? – он гладил ее щеку тыльной стороной ладони, проводя большим пальцем по губам.
Она тихо кивнула, все еще не отводя лица и гипнотизируя его…
- ты должна знать, что я всегда… всегда мечтал быть с тобой, всей тобой… просто я… был так неуверен, сомнения – разрушительная вещь. Теперь я понимаю, насколько слаб, мне нужно было только одобрение от тебя… я…
Он говорил бы долго, пытаясь передать всю глубину чувства ей…но его глаза, вся его поза говорили гораздо больше, и она молча обняла его, передвинулась на колени, снова близко-близко посмотрела ему в глаза… и казалось, наконец, он все понял… Он целовал ее то нежно, то страстно, то больно, то просто смотрел ей в глаза… это была та ночь, о которой даже при бурной и счастливой последующей жизни, вспоминаешь с тоской и ненасытностью… они занимались любовью почти до рассвета, много раз, погружаясь в полудрему и выныривая из нее… он целовал ее всю, дышал ею… она же неотрывно смотрела на него, запоминая выражение лица, отдавалась вся, щедро, вбирая все его поклонение, любовь, просто невозможное желание… он что-то шептал ей – слова не долетали до сознания, все тонуло в всхлипах, вздохах, стонах… казалось он пытается восполнить столько лет-пробелов, тысячи неосуществимых ранее немых фантазий. Они выдохлись перед рассветом, он, засыпая, все время гладил ее, нежно обнимал, выныривая из дремы, целовал, пока наконец не забылся мертвым сном глубоко выработавшегося, но счастливого человека. Скалли же долго смотрела на него, нежно улыбаясь, пока он не спал, а потом с тяжелым выражением горя на лице.
Она тихонько встала, сходила в душ, забрала собранный чемодан из ванны, оделась и вышла из дома.
Малдер спал… когда он открыл глаза, то не сразу понял, где он и что произошло. Тело приятно болело. Он сел, потянулся и… все вспомнил… Скалли, ее слова о любви, невероятная ночь… он улыбнулся и встал. Было тихо и понятно, что ее в квартире нет.
- Скалли!
Тишина. Так. Он стал бродить в поисках записки. Ничего. Успокоившись, что она, наверное, за чем-то вышла в магазин, он принял душ и оделся. Потом словил себя на мысли, что с лица не сходит усмешка. Он заглянул в себя, на секунду остановился и широко улыбнулся – он был счастлив, чувствовал себя, как уже давно… давным-давно не чувствовал… легко, сладко…
Когда прошло несколько часов, он забеспокоился, позвонил на сотовый, который подпрыгнул с ним рядом на диване. Еще через час обзвонил родных – никто ничего не знает. Маргарет Скалли уехала к Биллу в Калифорнию, и он не хотел ее волновать, поэтому сказал, что просто не может дозвониться. Потом сразу заметил, что некоторых вещиц в квартире нет. Когда прилетел к ней вчера, то видел только ее, смотрел только на ее лицо и ничего не замечал… и вдруг… он понял, что она уехала. Стали понятны ее взгляды, как будто хочет запомнить навсегда его лицо, это напряжение вначале… а сам секс… неужели только, чтобы успокоить его, заставить забыться… Он напряженно думал. Потом вскочил и крикнул: - Осел!
Схватил трубку и лихорадочно начал набирать номер. Выслушал несколько раз все гудки до последнего, Малдер бросил телефон. Через полчаса он был уже под его дверями и работал кулаками, как одержимый. Наверное, у Скиннера не выдержали нервы, потому что минут через 10 он открыл.
- Малдер, что за черт?
- где Скалли?
- что?
- Она вам звонила? Приходила?
- нет, а что? Что происходит?
Что-то мелькнуло в глазах босса… Малдер среагировал мгновенно, т.к. это что-то было очень похоже на жалость, а еще от него несло алкоголем и выглядел он ужасно.
- тааак – взревел он - вы что-то знаете! Расскажите мне. Я должен знать. С ней что-то происходит, она уехала. Я не знаю куда, не знаю почему…
Он ревел, как раненый зверь, бросался на Скиннера и пытался зачем-то скрутить его… в итоге оба вкатились в квартиру, и Скиннер, наконец, усмирил Малдера, заломив ему обе руки.
- мне нужно знать… пожалуйста - хрипел Малдер. Лежа под тяжестью веса Скиннера, с болью в руках, и невыносимой болью в сердце, он все еще не мог поверить, что это все! Что все кончено, что еще полдня назад он держал ее трепещущую в своих руках, осыпал поцелуями, клялся никогда не оставлять, и вот ее нет, все пусто, вокруг одна неизвестность… Промелькнуло в голове понимание, что она ничего ему не отвечала на его заверения, что она вся была тайна в последние 2 дня, и по большей части молчала, молча любила его и тихонько ушла… а может просто позволила ему прикоснуться к тайне, к ней, усыпила его бдительность и ушла…
Скиннер его отпустил, и Малдер завалился на диван.
- Уолтер, ради бога, если вы что-то знаете, скажите мне.- прошептал он.
- что ж… она просила… - Малдер подпрыгнул.
- что, что? Скажите, пока может не поздно!
- нет, Малдер, поздно… я встретил ее в пятницу вечером в баре. Часов в десять она сидела одна и пила… я случайно со старым товарищем заглянул в этот бар, увидел ее и понял, что что-то не так. Редко увидишь Скалли в баре достаточно пьяной… Товарищ ушел, я подсел к ней… как я уже сказал, она была изрядно выпившая, потому что рассказала мне… во-первых, что у меня на столе ждет ее прошение об отставке. – во время этих слов, Малдер, охнул. – во-вторых, она просила не говорить тебе, что ты сам узнаешь потом, она тебе расскажет сама, а сейчас ты устал и отдыхаешь дома. Я спросил о причинах, что она думает делать дальше, и услышал какой-то всхлип у нее в горле. Она выпила еще, потом… - Скиннер вздохнул, колебался… потом все-таки прошептал страшный приговор – раковая опухоль дала метастазы, чип из шеи исчез… ей осталось очень мало, она уехала умирать, Малдер…
Он сидел, глупо, не мигая, глядя на Скиннера. Потом до него дошло. Он вскочил и стал ворочать вещи, стол, кресло, лампу… Скиннер даже не пытался его остановить, просто наблюдал, как громиться его квартира… Малдер шептал - Этот ее взгляд, страх и дрожь тогда в коридоре… Она тогда только узнала и видимо сразу приняла решение, но ей было страшно… она тогда еще не смирилась перед смертью… а я, глупец, видел, что что-то происходит, видел, что грядет беда, и ничего не сделал, упивался ею, брал от нее все, когда это был ее прощальный дар мне, это была наша прощальная ночь… - как она тогда смотрела на него, видимо думала, что никогда больше не увидит…
Он застыл:
- это невозможно. Т.е. хорошо, пусть рак, я должен быть с ней, должен разделить это с ней. Почему? Почему она не сказала?
- она хотела оградить тебя, оберегала дело твоей жизни, знала, что ты все бросишь ради нее, свою работу, дело..
- да, к черту работу, мне плевать. Она одна важна. Как вы не поймете?!
- я понимаю, Малдер, я все понимаю. Я не думал, что все произойдет так скоро, думал, еще есть время для того, чтобы предупредить тебя. Собирался завтра сказать… она просила, чтобы ты отдохнул… она все продумала… теперь… где ее искать?..
- мы найдем, нужна информация из аэропортов. Узнаем куда полетела… - Малдер снова застонал…
- Ну, как же так… я… вот что она делала столько времени в пятницу в штаб-квартире…
- она говорила, что боится, что тормозит тебя, а теперь ее болезнь совсем отвернет тебя от дела, которому ты служишь… она думала, что уехав, бросив тебя надуманно, она сможет зародить в тебе гнев, обиду, задеть гордость, чтобы ты легче смирился с ее отъездом и, конечно, она не планировала, что ты узнаешь о болезни…
Малдер молча смотрел в пол.
- она оставила тебя для твоей борьбы, она знала, что очень скоро больше не сможет тебе помогать, что если она умрет рядом с тобой, ты можешь навсегда уйти со сцены, а так… ее отъезд мог выглядеть как бегство и ты бы остался, не зная страшной правды, работал бы дальше… потом, позже вспоминал бы с улыбкой о ней… когда ее уже давно не будет… я так думаю…
У Скиннера самого тряслись руки немного, а Малдер выглядел как человек без костей, как тело без жизни внутри, убит и уничтожен…
- Так, нужно действовать. Нужно ее найти, давайте поедем в офис, запросим информацию со всех аэропортов…
- Она наверняка полетела не под своим именем.
- Я узнаю…
Повисла напряженная пауза, во время которой, после обмена тяжелыми взглядами, Скиннер сдался и пошел одеваться.
Следующие сутки были полны имен… тысячи и тысячи людей мелькали перед глазами. Он сбивался, терял нить, бездумно смотрел в экран… Скиннер помогал, но мало что мог сделать, т.к. не знал, что собственно искать. Малдер выделил несколько десятков имен, которые, по его мнению, могла взять Скалли. Проблем с оформлением поддельных документов у нее возникнуть не должно было, слишком много она знала. Он предполагал, что она не бронировала билет, а купила на ближайший свободный рейс в место, которое ей приглянулось. Это еще больше усложняло задачу, т.к. рейсов были сотни. Почему-то ему казалось, что это должно быть в теплой и консервативной стране, поэтому больше внимания он уделял Азии и западной Европе. Получилось три аэропорта, в которые были отосланы запросы на предоставление видеоматериалов со всех залов ожидания, посадочных залов и регистраций. Потекли миллионы кадров… Где-то на второй день он уже одуревшими от недосыпа глазами уловил что-то, уловил даже не зрением, а каким-то седьмым чувством. Перемотал назад… и… да, точно, она. Когда с кадром поработали техники, стало видно время и номер гейта. Это Был Лондон. Малдер застонал… У него были совсем нехорошие воспоминания, связанные с этим городом. Потом кто-то усмотрел, что билет двойной, а это значит, что ей еще предстояла пересадка. И снова везение, одно из отобранных имен Малдера, Эллис Джонс, значилось на этом рейсе. Он и сам не знал почему выбрал его, но просто слишком незаметное и простое было имя… как раз такое, какое хотела бы Скалли. После запроса в Лондон, пришла информация, что пассажирка пересела на рейс до Лиссабона. И все… дальше след терялся, значит, она осталась в Португалии, дальше не летела. Португалия… конечно, очень на нее похоже… теплая, неторопливая, с недоступными тайными улочками и миллионами людей. Как искать ее там? Малдер недоумевал.
Он решился лететь, понадеяться на интуицию и искать… искать, пока не будет поздно. Он и так все забросил, в кабинет не заходил, расположившись в квартире Скиннера, т.к. в его доме слишком многое напоминало о ней…
Он выбрал прямой рейс до Лиссабона, в самолете проспал все дорогу как убитый и вышел на улицу с посвежевшей головой. Там он остановился… что же делать? Куда идти? Куда она могла пойти? Он вернулся в здание аэропорта и стал всем работникам показывать ее фото. И опять удача! Один молодой человек ее вспомнил.
- Да, да. Два или три дня назад это женщина попросила у меня воды. У нас нельзя пить из под крана, а она была очень бледна… и мне показалось, что у нее недавно текла кровь из носа.
Малдер слушал сжимая потные ладони в кулаки.
- что-то вы мне можете сказать? Куда она направилась? – заметив недоверчивый взгляд парня, Малдер поспешил объяснить. – это моя жена, мы поругались, у нее, знаете, очень взрывной характер, вот и уехала… мне теперь ищи. Она больна, очень серьезно и не хочет лечиться… - добавил он, и непрошенные слезы выступили на глазах. Молодой человек растерялся немного, потом смягчился.
- Знаете, мне она показалась очень милой… загадочной даже, мне нравятся такие женщины, с тайной и притягивающей привлекательностью… такие редко надоедают, поэтому я и запомнил. Она выпила воды и спросила, где тут туристическое агентство, чтобы ей рассказали про все прелести, так сказать, нашей страны…
- Вы ей сказали?
- Да, пойдемте и вам покажу, может они помогут.
В агентстве девушка тоже ее вспомнила, причем не могла объяснить почему, т.к. людей за день перебывает очень много, но Скалли ей запомнилась.
- Сильная такая, и очень странная… спросила про острова…
- про острова?
- ну, да, нашей стране принадлежат несколько островов в Атлантическом океане. Один большой - Мадейра и несколько поменьше – Азорские острова. Их всего пять: три больших и два поменьше и подальше – Пико и Флорос… вот этими двумя она и заинтересовалась. Не знаю, какой она выбрала, но вот информация о них обоих. Может это вам поможет…
Малдер стал читать… очень красочные буклеты, показывали отели и пейзажи с точки зрения туристов… что же могло ее привлечь в них? Флорос… очень маленький, население 4 тысячи человек… о, одно из немногих мест, где разрешена охота на китов… так… Моби Дик! Осенило его. Она ведь любила эту книгу…
- Как можно добраться до Флороса?
- на самолете или на пароходе.
- она наверняка поплыла по морю, но у меня нет времени. Расскажите, пожалуйста, когда ближайший рейс и перечень гостиниц не популярных у туристов, неприметных… и старых.
Хотя девушка и удивилась, но все сделала. Рейс был через час, подобных гостиниц можно набрать штук 10. У него был список с адресами и даже рекомендациями к хозяевам нескольких из них.
Где-то в глубине шевелилось предчувствие, что она точно там, на этом маленьком, выдвинутом в океан и оберегаемом им со всех сторон, острове. Когда он приземлился на 20-ти местном самолете на крохотный аэропорт и взял такси, чтобы осмотреть окрестности, его предчувствие укрепилось. Запах моря, прозрачность воздуха, маленькие, как бы жавшиеся к центру домишки, несколько магазинчиков… но самое главное – это небо, нежное и влажное, оно везде сливалось с морем так, что линия горизонта почти не угадывалась, казалось оно укрывает своим теплом город, скрадывает углы и потихоньку колышет остров.
Он представил, как она одна бредет по узеньким улочкам, ветер шевелит волосы, заставляет трепетать ноздри от запаха свободы и одиночества, и только медленно, но неизбежно черной змеей крадется вслед за ней смерть…
Он вышел возле первого отеля и расплатился. Остров был настолько мал, что он и пешком обойдет за день все гостиницы по списку. В первом отеле ее не оказалось. Хозяин был настолько смущен его историей про больную жену, что несомненно бы рассказал правду, но… правда была в том, что ее в отеле не было. Зато хозяин на очень подробной карте города отметил все интересующие его отели. Итак… все были близки к океану, но не слишком, во всех было не больше 20ти номеров, во всех хозяева не вмешивались в жизнь постояльцев. Малдер сверлил карту глазами, стараясь угадать мысли женщины, угадать сразу ее выбор. Наверняка нужно выбирать самый угрюмый, непопулярный и старый мотель. Хозяин подумал немного и показал на карте как пройти к наиболее подходящему по описанию. Идти не более 15ти минут вглубь острова.
Малдер шел, пытаясь сдержать внутреннюю дрожь, выдумать невозможные слова, заставить себя успокоится… Вот и оно, это здание. Всего два этажа, серое, с резными балкончиками и деревянными ставнями, так и дышит тайной и неприступностью… «как раз по ней» - подумал Малдер, - «или так кажется, потому что она в нем?..» Он внимательно оглядел окна: почти все были распахнуты, занавески колыхал ветер, сквозь них видна была пустота - номера простаивали. И только в 3х из них будто бы теплилась жизнь – полузакрытые ставни, белье на перилах, а в одном вообще все наглухо закрыто. «Видимо ее» - пронеслась мысль. Хозяин этого отеля не был так радушен, как предыдущий, и от всего открещивался:
- я ничего не знаю о моих гостях, это их желание, я дорожу репутацией, это…
- видимо, это не очень помогает бизнесу. – усмехнулся Малдер. Усмешка вышла злобная и кривая.
- сейчас не сезон! И потом мне платят деньги, я отдаю ключи и даже не смотрю в лицо! Пусть это хоть сам Элвис Пресли!
Малдер потупился, как всегда делал, когда начинал выходить из себя. Потом оживился.
- Сколько денег?
- Что?
- Сколько, 50 – 100? – Хозяин растекся по стойке.
- ЭЭЭ, сэр, думаю 100 будет в самый раз.
- вот, берите и говорите.
- спасибо. Ну, и времена пошли… Так… так покажите мне фотографию. ООО, а если такой гостьи у меня нет?! Такое лицо… вряд ли я ее пропустил бы – прошамкал он.
- Так! Вы мне что голову морочить будете? – рявкнул Малдер.
Видимо у него в этот момент было такое лицо, что у хозяина пропала всякая охота шутить с этим угрюмым мужчиной.
- Да, простите, эта леди сняла номер два дня назад. У гостей есть возможность выхода через задний ход, поэтому я ее больше не видел.
У Малдера отлегло от сердца. Номер он и так знал, поэтому бросился наверх и в оцепенении застыл перед дверями, прислушался… ничего, тишина. Достав из рюкзака отмычки, он тихонько вскрыл замок. В комнате было почти темно, и только лучи солнца нерешительно пробивались сквозь ставни. Он сразу же заметил ее свитер, потом еще несколько вещей, смятую в беспорядке постель и фотографию, где он и она чему-то задорно улыбались. Он даже не помнил этот день, этот снимок… просто фрагмент из их обычной жизни, фрагмент, который она захватила с собой. Он только в этот момент почувствовал, как устал и сел в кресло. Взял свитер и глубоко вдохнул такой любимый, вкусный запах, запах, который он так и не сумел определить… просто запах Скалли.
Неизвестно, сколько он так просидел, находясь как бы в застывшем состоянии, но тут послышались легкие шаги, потом возня и скрежет ключей. Хозяин отрабатывая деньги, ничего ей не сказал, а может просто не видел. Дверь отварилась и она вошла, тихонько прикрывая ее и поворачиваясь… Сумка упала из рук на пол с тупым стуком, на лице ужас, растерянность и изумление одновременно:
- Малдер – почти одними губами проговорила, будто вспоминая имя.
- Думала, я тебя не найду? – в голосе злая ирония.
- Я…
Он уловил движение и в один миг оказался возле двери, схватив ее за плечи, когда она уже наполовину исчезла в проеме. Он с силой, которую и не подозревал, вкладывая всю накопившуюся обиду, страх и усталость, швырнул ее на кровать.
- Ты думала, я сразу же все забуду? Ооо, Скалли, прекрасный способ проститься и поставить точку в наших отношениях – секс. Дала мне на прощание все, что я мечтал иметь, и сбежала! Ты думала, я все так и оставлю?! Почему??? Почему, черт побери, ты меня обманула? Не сказала? Ты хоть догадываешься, что я пережил? Я как будто умер, у меня будто вырвали душу! Если бы не цель, во что бы то ни стало найти тебя, я бы свихнулся! Что ты вообще творишь??? – орал он, носясь по комнате и сверкая глазами.
- Успокойся…
- Успокоиться??? Ты мне говоришь, успокоиться??? Черт побери, Скалли, объясни мне что-нибудь… - просил он, останавливаясь посреди комнаты и не сводя с нее глаз. Он думал, он будет зол, взбешен, будет орать и топать ногами, требовать объяснений… в реальности он чувствовал, что сейчас расклеится, что еще чуть-чуть и броситься обнимать ее и просить прощение за все, лишь бы вернулась… но пока… пока он стоял изображая праведный гнев и обиду. Она между тем встала, тихонько подняла сумку, что-то выложила, тяжело вздохнула и шепотом сказала:
- Я… думаю, что Скиннер все рассказал… - усмехнулась голосом, - плохой босс. Что ты хочешь услышать? Я хотела дать тебе свободу от себя… я больна, скоро умру, а пока буду тормозить тебя, отвлекать от дела твоей жизни… я так не хочу, ты должен многое успеть… поэтому я хотела уехать так, чтобы ты решил, что я тебя бросила. Ты гордый, вскоре ты бы смог жить дальше. Я хотела уехать, чтобы…
- … умереть в одиночестве?...
- можно и так сказать, - прошептала снова – я узнала, когда ты засиделся допоздна, результаты прислали в лабораторию после работы. Было так… - она замолчала, стояла тихо, но тяжело, было видно что как бы отдыхает, собираясь перед испытанием, пытается собрать себя, склеить кусочки самообладания. Потом отошла от него, будто близость жгла, сжимая и разжимая кулачки…
- Скалли… послушай, я знаю, что тебе страшно… так уж вышло, что я даже понятия не имею, как это произошло… твой чип… мне тоже страшно, просто жутко страшно, но мы справимся, верь мне! – он пытался глазами передать ей хоть чуточку уверенности и надежды, - не прогоняй меня…
Еще минуту он видел ее борьбу с собой, ее попытку совладать с болью, рвущейся наружу. Возможно, она так не хотела сейчас впускать его, т.к. знала, что если впустит, то он больше не уйдет, да и она не отпустит. Потом он услышал какой-то нечеловеческий то ли стон, то ли хрип, который вырвался из самых недр ее хрупкого тела. Она перегнулась пополам, схватившись за живот, и захрипела, больше завыла:
- зачем ты приехал? Зачем? Что я тебе теперь? Не мучь меня!!! Неужели ты не понимаешь, я умираю… - хрип, - у меня сил больше нет… уходи! УБИРАЙСЯ!
Она расшатывалась как полоумная и рухнула бы, если бы он не подхватил ее. Сжав крепко-крепко, не давая ей толком двинуться, он вместе с ней тихонько опустился на пол. Она что-то кричала, вырывалась, дралась, билась в истерике… Его руки крепко держали словно стальные тиски, с ужасом на лице он, прежде всего, пытался придти в себя. Нельзя было позволить себе быть слабым, бояться. Она должна чувствовать его силу, поддержку, уверенность, нужно было поселить в ней надежду. Это верный способ заставить человека бороться…
Он не знал, сколько времени прошло, вокруг все потемнело, не слышно ни звука. Она уже перестала метаться и вырываться, силы иссякли, и она просто тихонько всхлипывала где-то у него под мышкой. Малдер вместе с ней аккуратно переместился на кровать и стал укачивать, не заметив, как тоже провалился в сон. Когда он открыл глаза, было все еще темно. Лунные блики сквозь ставни выхватывали предметы из темноты. У него затек весь бок, Скалли ровно дышала – спала… Он встал и подошел к окну, тихонько отварив двери и выходя на балкон. Балкончик был совсем крохотный, там едва помещались два плетеных стула и маленький кофейный столик на высокой ножке. Его захватила ночь… «таких ночей не бывает в Америке» - подумал он. Воздух, казалось, можно резать ножом, настолько мощно он благоухал разными неизвестными травами, тишину заполняли неведомые звуки ночных обитателей деревьев, все дышало и бурлило. Луна щедро обливала молоком каждый уголок, а сквозь рваные облака проступали миллионы звезд… пахло так сладко и возбуждающе, словно все вокруг только и кричало: - Живи!, а сзади него в темном углу притаилась темным пятном грязная тварь… Он обернулся. Луна осветила маленькую фигурку женщины на большой кровати и сделала комнату похожей на сказочную. Впервые с момента обнаружения ее исчезновения, Малдер вздохнул во всю силу своих легких. Он припомнил, что она очень похудела за эти три дня, легкие тени вокруг глаз, впалость щек, но… теперь она спала еще красивее, какой-то тайной, загадочной, даже мистической красотой. Он улыбнулся… несмотря на все, несмотря на страшную болезнь и длительную погоню, он был счастлив сейчас… в этот самый момент, в это мгновение он был до одурения полон сознанием, что вот она, лежит в этой комнате, жива… Потом он заметил, что она не спит, а сквозь полуприкрытые веки наблюдает за ним.
- привет, - почти пропел он.
- иди ко мне, - позвала словно магнитом… этим своим новым для него голосом.
Он двинулся и замер в нерешительности.
- я не убегу, Малдер, я обещаю.
Тогда он медленно опустился рядом с нею… Она нежно пробегала прохладными пальцами по его шее, скулам, груди, гладила волосы.
- Сейчас, когда ты здесь, я понимаю, что тогда, в ту ночь, я сделала все верно… все… кроме побега.
- я нашел бы тебя и на другой планете… там даже быстрее, - ухмыльнулся он.
Он наклонился и медленно провел губами вдоль линии ее губ, носа, поцеловал глаза. Все в нем уже давно горело диким желанием, но он знал, что эта ночь была для нее, как та для него. Скалли затрепетала, так необычны, так желанны были его прикосновения, его тело рядом, большое и сильное. В этот раз они занимались любовью медленно и очень нежно. Он щедро лил на нее все свои ласки, осыпал поцелуями, не пропуская ни единой клеточки ее тела. В прошлый раз в нем все просто горело страстью и ненасытностью, он вбирал ее как горячий песок воду. Сейчас же следовало наполнить ее, дать ей нечто, что хотя бы немного укрепит её желание жить… Она металась по подушке, шептала его имя и забывала обо всем. Пусть только на мгновения, но он заставлял ее забыть все горе, потерять память и просто быть.
Заснули под утро, а когда Малдер открыл глаза, день уже давно вступил в свои права, солнце заполняло все пространство, из ванны доносился шум воды, и у него в животе сильно урчало.
- Так! – крикнул он, вскакивая, и врываясь в ванную.
Потом они сидели в кафе на улице и завтракали. И пока она не съела несколько круассанов с кофе и яичницу, он не начинал говорить. Потом:
- Скалли, нам нужно ехать домой… - она напряженно выпрямилась и поникла одновременно.
- Зачем? – медлила она, - послушай, здесь так хорошо! Да, у меня мало времени, но оно все твое! Я буду вся для тебя здесь. Ты же понимаешь, что у меня нет шансов… у нас там нет шансов…
Малдер соображал, как ее убедить… не оставаться же здесь и ждать смерти…
- послушай, ты изрядно потрепала меня сейчас, таких душевных мук я не испытывал уже давно… точнее никогда не испытывал. Я думаю, я могу просить об услуге… пусть и достаточно большой…
Она нахмурилась, лоб прорезала морщина, молчала. «Да, этим ее не возьмешь, нужен компромисс».
- или так… давай, вернемся в Вашингтон не надолго… И если в течение недели скажем, у нас не появиться ни одной зацепки, какой-нибудь информации, мы вернемся сюда… я обещаю. Будем здесь вдвоем… доживать наши жизни… я не прощу себе никогда, если не буду уверен, что сделал все, что в моих силах и даже больше.
Казалось, это подействовало. Она молчала, раздумывала минут 10ть. Потом:
- хорошо, если на неделю, то поедем. Пусть так…
- спасибо, - с облегчением выдохнул Малдер.
- только не сегодня. Сегодня мы будем здесь жить и думать только друг о друге… о таких, какие мы сейчас. Я о тебе, а ты обо мне. Будем как обычная пара влюбленных людей…
У него заныло, защемило где-то под ложечкой.
- Хорошо… ты же знаешь, все что хочешь…
Она немного просветлела, и даже солнце засияло ярче. Остров был очень красивый, идеалистически светел и красочен, с десятками бухточек и заливов. Местные жители встречали приветливыми улыбками, радушием и домашним гостеприимством. Скалли вся сияла, ее голубая рубашка и короткие шорты подчеркивали хрупкость, добавляли изящества.
День был долгий, насыщенный, незабываемый, вмещающий в обычной жизни несколько дней. Они катались на яхте, обедали в нескольких домашних тавернах, точнее обедал Малдер, а Скалли только пила кофе и счастливо открыто улыбалась; местные рыбаки научили их забрасывать сети, с ними же они пили местное вино и слушали байки про невиданные доселе уловы. Вечером сидели в единственном на острове дорогом и вычурном ресторане, где только для них, т.к. других посетителей не было, играли медленные и сентиментальные португальские романсы. Малдера не покидало ощущение нереальности происходящего; сам остров напоминал сказочную страну, Скалли не была похожа на себя обычную: она доверчиво тянулась к нему, глаза лучились, как очень-очень редко в Вашингтоне, и лишь улыбалась на его вопросительные взгляды, целуя у всех на виду. От этих ее поцелуев, наполненных вином, кофе и корицей, у него кружилась голова, учащенно билось сердце, по телу разливалось невероятное возбуждение.
- Скалли… - только и хрипел он, а она успокаивающе трепала его по волосам.
На следующее утро стрелка на часах двигалась с удвоенной скоростью, с такой же скоростью Скалли запиралась, как бы оправляясь от наваждения, и к приезду в аэропорт стала совершенно обычной его Скалли –агентов ФБР и «холодной» женщиной, сильной и смелой… и только легкое дрожание ее рук выдавало страх и обреченность. В самолете они спали. Усталость бессонных ночей и волнений сказывалась. По прибытию Скалли поехала к матери, т.к. уже больше недели не давала о себе знать.
В такси она пыталась проанализировать свои действия с момента, когда она узнала, что болезнь вернулась. На самом деле получалось, что в тот момент она думала только о нем, о Малдере, о его деле, его жизни, о том, что, пожалуй, ее смерть уничтожит его как социальную единицу, как личность. Она решила создать видимость предательства, решила сбежать. Она совсем не думала о матери, о Билле, что было совершенно на нее не похоже. Только о нем… Никогда раньше она еще не осознавала его место в ее жизни, размеры своих чувств к нему. Тогда, если бы она не напилась до чертиков и не разболтала в пьяном угаре часть правды откуда-то взявшемуся Скиннеру, у нее бы все получилось… Малдер не смог бы ее найти, да и не пытался бы. Потом воспоминания бы стерлись, злость ушла бы, и он бы ее забыл. Честно вспоминая, ей до сих пор казалось, что Скиннер ей привиделся, что это был лишь плод ее воображения… настолько напилась…
Она решила не рассказывать пока матери, подождать неделю, чтобы рассказать перед отъездом, все объяснив. Хотелось разрубить узел одним махом. Странно, но то, что еще возможно есть шанс остаться в Вашингтоне, ее мозг даже не рассматривал. Несмотря на всё, предстоящие дни на острове с ним манили со все возрастающим нетерпением. Быть там с ним, только вдвоем… смерть уже была не так страшна.
Мама даже не заметила ее недельного молчания. Так случалось, что дочь пропадала часто и подолгу, Мэгги привыкла и безропотно ждала звонков. Скалли выдержала пару часов маминого щебета о знакомых, мило ей вторила и ушла, зная, что Мэгги ничего не заподозрила. Потом поехала домой, к себе в квартиру. Здесь было пусто, и только в бешенстве разбросанные по ковру вещи свидетельствовали о реакции Малдера на ее бегство. Она так явно теперь осознавала свою вину, что начинала злиться и ненавидеть его. Кляня его за поклонение, себя за свинство, она теперь методично игнорировала его звонки, упорно находя себе оправдания. Просто физически было невозможно сейчас видеть его преданные и любящие глаза…
Боясь, что город начнет давить на Скалли, Малдер купил вкусной еды, напоминающей то, что они ели на острове, много цветов, купил очень милый теплый плед с рисунками моря и солнца. Она не звонила. Звонки Скиннеру, всем контактам в различных службах не дали результата. Все было тихо. Никакой активности. Если бы он сам не видел кровь у нее, он бы решил, что на самом деле все в порядке, что это только истерия и болезни нет. Почему чип исчез? Что-то заставило их изъять его… Или это плановая мера?.. но почему именно сейчас? Никаких зацепок. Хотя интуиция подсказывала, что вот-вот что-то произойдет, что-то все объяснит... Скиннер своими силами ничего не узнал, только сказал, что его следующее дело, которое он должен был начать еще в понедельник, уже не актуально, загадочным образом улики исчезли, подозреваемый скончался в камере. Уже все это делало случай интересным, и Малдер скорее всего бы ринулся в расследование, но не сейчас… Скиннер это понимал, поэтому положил дело «на полку». Она не звонила. Прошло уже более пяти часов. Он стал вызванивать ее сам. Она не отвечала. Так он сидел, бесясь на себя за беспомощность, на нее за молчание, на весь мир за несправедливость. Начинала накипать злоба… вслед за радостью, что нашел ее живой, за счастьем, что его чувства ответны, приходило сознание правды. Ее побег, ее фактически предательство, недоверие к нему наконец-то раскрывались во всей силе. Выяснять отношения сейчас не было смысла, нужно было искать чип, а потом… а что потом? Он вообще не знал, какой по отношению к нему она станет, если поправиться. Возможно, они заживут прежней неполноценной жизнью двух партнеров, друзей, возможно, она сейчас дарит себя ему, что усыпить, заставить забыть обо всем и дать ей уйти спокойно… ну, нет!
Малдер вскочил и зашагал по комнате. Тишина его одинокой квартиры давила, цветы, плед, еда смотрелись нелепо и не к месту. Он спустился в магазин и купил бутылку джина. Так… теперь подумаем… Он отхлебывал большие глотки, мысли прояснялись, становилась очевидной его обида на нее, и в то же время какая-то сумасшедшая и необъяснимая любовь, просто наваждение, страсть с примесью ненависти. Её самопожертвование, ее желание спасти его же жизнь взамен на свою, отошли на второй план. Теперь все сплелось вокруг ее предательства… так ему казалось. Еще недавно он любил, желал и тосковал по ней, теперь единственным желанием было увидеть ее и бросить все наболевшие обвинения ей в лицо, заставить её объяснить все, выкричать свою боль в нее, пусть знает, что она натворила, пусть знает силу его ненависти сейчас…
Где-то к концу дня Скалли наконец добралась до бара. Не получилось побыть одной. То и дело звонили знакомые, спрашивали, где была, делились новостями, будто ее не было несколько месяцев, а не пару дней: из лаборатории, из морга штаб-квартиры, из университета. За каких-то 6ть часов она устала, как никогда… приходилось изображать деловитость, понимание, иногда смяться шуткам, иногда сочувственно кивать. Наконец она не выдержала и сбежала в какой-то бар. Пульсировало ощущение, что нужно к нему, но какое-то дикое упрямство заставляло держаться одиночества. Она выпила несколько порций виски, и усталость ушла куда-то вглубь, зато ощущение вины, а следовательно и злобы, перешло в навязчивую идею. Как обычно своими щенячьими преданными глазами будет сверлить ее, ловить каждое слово, почему же он не кричал?.. хоть бы избил ее… он кричал, конечно, но всего пару секунд, а потом испугался собственной справедливой обиды, прорвавшейся наружу, запихнул ее в свой «чулан» и бросил все силы на ее утешение. Тогда ночью ей так сильна нужна была поддержка близкого, что говорить, именно его поддержка, что она не обращала внимание на его дрожащие руки, слезы на глазах, на то, что он держал ее будто фарфоровую куклу. Теперь же это приобрело гигантские искаженные размеры. Его жалость, опека, совершенная правильность, вечная готовность уступить ей, пусть не в работе, но во всех остальных сферах жизни, могли бы быть искомыми и необходимыми, но теперь под влиянием горя, страха, усталости и алкоголя, казались чрезмерными, ненужными, неуважительными и принижающими ее саму, ее жизнь и силу. Раздражение и бешенство бурлили в ней, кипели, призывали к действиям. Она выпила еще пару виски, потом бренди, потом уже на выходе текилу. Зарядившись этим зельем и получив в подарок безумный блеск в глазах, она бросилась на заднее сидение такси:
- я ему скажу… да… все скажу… думает, что я ваза какая-то, что сама ничего не могу… скажу, что от его слабости мутит… - бормотала она бешено колотясь и пугая водителя.
Когда Скалли ворвалась на этаж, точка кипения у обоих была давно превышена, нервы обостренны до предела. Она не стучала, а сразу как будто вбросила себя в квартиру. Несмотря на алкоголь, навыки агента сказались тут же: краем глаза она выхватила плед, цветы, чувствительный нос уловил запах специй из кухни. Самостоятельно это запечатлелось в голове, внутри что-то дрогнуло, но она тут же отогнала жалость прочь. Он выглядел дико, видно было что возбужден и пьян, на лице страдание и злость.
- где ты была? – тон угрожающий и задиристый.
- а ты, что, все ФБР бросил на поиски? Вертолеты там, всякие? Да? – она подхватила саркастический и злобный тон сразу. Он даже слегка опешил на момент, но злость взяла верх.
- то есть ты думаешь, я всегда буду так делать? Ты будешь убегать, предавать меня, а я как верный пес бросаться на поиски? – взревел он.
- А разве не так? – с издевкой сказала она.
- Нет! Мне осточертело! Ты предала меня, обманула. Плевать я хотел на твою болезнь. Ты поступила как дрянь, сбежала и все наши годы махом выбросила к черту!
- годы чего? Чего? Я тебя спрашиваю! Верный пес? Кто еще из нас верный пес! Все эти годы я только и делала, что носилась за тобой по всему свету. Это мне осточертело! Когда я была здорова, тебе было плевать на все, плевать на последствия твоей одержимости! А сейчас, когда ты почему-то решил, что виноват в моей болезни, ты весь просто пахнешь этой виной, она лезет из тебя повсюду, эта твоя щенячья преданность… да, на кой черт она мне сейчас сдалась?! Мои дни, что остались, уже не скрасишь тобою… твоей заботой и чрезмерной опекой. Ты видишь, что я хожу, дышу, живу пока… а ты что же это, решил хоронить меня своей виной все оставшиеся дни?!
- да, уж, я вижу, что ты ходишь отлично! Точнее бегаешь, когда сбегаешь к черту на кулички. Это по твоему был план спасения Малдера?
- да, я виновата, в том, что я сбежала, я и не говорила иначе! Я поступила подло. Но где же твоя злость? Где же справедливые обвинения? Что же ты мне все зад лизал? Меня тошнит от твоей снисходительности, от твоей доброты. У тебя же на лице написана преданность во что бы то ни стало, особенно теперь. А я должна ходить с этим гигантским чувством вины перед тобой, с осознанием собственной никчемности?! Что же я, Малдер, такая же как все? Снова тебя предала? Да? Отвечай! – она уже кричала, была готова броситься на него с кулаками. Он тоже стоял весь бледный с побелевшими скулами. Но вдруг она судорожно вздохнула, над губой показалась струйка крови. Он упорно стоял, пытаясь скрыть как страх вытесняет злость. Она метнулась в ванну, подождала, пока кровь прекратиться и умылась. Голова кружилась, но она не собиралась сдаваться так быстро, копила силы. Затем вышла. Он стоял там же.
- ну, так что? Уже готов просить прощение? Вид моей крови достаточно ответил на все твои претензии?
- ах, ты дрянь! Ты ужасна. Ты заставила меня пройти через ад, выдумав, что я слаб и беспомощен, чтобы бороться рядом с тобой?! А теперь обвиняешь меня в бесчувственности? Все эти годы я боялся лишний раз даже дотронуться до тебя, лелеял мечту, что ты чувствуешь нечто большее ко мне. Ты всегда отвечала на мою ласку холодом и неприступностью, откуда тут могло взяться полноценное открытое чувство? Откуда ему взяться? Не смей меня обвинять! Я виноват лишь в том, что с самого начала не заставил убраться тебя из отдела!
Она выдохнула, отпрянула, пронеслась мысль: нет, не могу, слишком тяжело. Но слова уже неслись с языка:
- лучше скажи не смог себя заставить отказаться от меня! Ну, как же, нашел себе манекен на все случаи жизни, нашел себе подобие Саманты, не лишаться же было такой удачи! С чего ты взял, что я тебя не подпускала к себе? Ты хоть раз заметил что-нибудь вокруг себя кроме своей истины? Пока я не заболела в первый раз ты обо мне даже не помышлял, принимая за норму мою помощь! Как же – Скалли где-то рядом… нужно было плакат подобный заказать! Такого инфантильного, бестолкового и не уверенного себе человека я никогда не встречала. Я черт возьми вообще не знаю, что меня держало рядом с тобой все эти годы. Кого я только не заменяла тебе… вначале сестру, потом мать, постоянно друга, теперь что? Теперь я изображаю любовницу, да!? Секс для несчастного Малдера в подарок за оптовое использование ранее. Нравиться бонус? Или тебе просто нравиться трахать ущербных!
Малдер взревел, как раненый зверь, бросился вперед, схватил за плечи и что есть мочи стукнул ее о входную дверь, пролетев все расстояние комнаты. Она вскрикнула. Он не отпускал, а все давил и давил, как будто пытался выдавить ее из своей жизни. Оба почти не дышали и смотрели друг другу в глаза. Он держал, сдавливая плечи.
- ненавижу тебя… зачем ты мне? – сипела она.
- лучше скажи, зачем ты мне? – прошипел он в ответ.
Еще с минуту все продолжалось без слов. Затем она дрогнула переводя дух. А он, не выдержав чего-то в ее взгляде, наконец отступил, глядя как она съезжает вниз. На самом деле в ее глазах была боль, физическая боль от его захвата, которую она не смогла удержать. Все еще стоя, но уже тяжело дыша, они наконец начали осознавать, что наговорили и сделали. Хотя безумие не проходило, оно перерождалось в нечто другое, в нечто еще более неуправляемое. Малдер вдруг осознал, что в этот момент в нем злость переродилось в безумное желание. Он просто до одурения хотел её. Чувство усиливалось тем, что он читал похожее желание в ее глазах. Некоторое время его чувства в ужасе пятились от сказанного и сделанного. Что делать… что делать… в Скалли происходило нечто похожее, ко всему примешивалось неимоверная усталость и физическая боль. Неизвестно, сколько бы они так стояли, но вдруг Малдер от напряжения дернулся назад в попытке удержаться, тогда она на бессознательном уровне потянулась к нему. В следующую минуту он уже схватил её, снова придавил к двери, но уже всем телом, дрожа и бродя руками по ее бедрам. Шептал: «Прости… прости… я ничтожество… прости… я так хочу тебя… так люблю тебя…прости…» Она обвила его ногами, прижималась и ловила ртом воздух. Потом упиралась в грудь, пытаясь уйти, его слова все еще жгли. Он не пускал, сильнее обхватывая ее, рвал одежду на ней, потом на себе. Они целовались как безумные, оба пахли алкоголем и… сумасшествием. Он сорвал всю одежду, они продолжали целоваться, страсть заполнила пространство маленькой квартирки. Потом, двигаясь в унисон, они сплелись в один клубок, все покрытые потом, не произнося ни слова, они продолжали хватать воздух и сжимать друг друга. То, чего он так долго желал, осуществилось, - она полностью отдалась ему, открыла себя всю, всю Скалли. Он тоже выступил так, как она всегда ждала, - с позиции силы, не слабости по отношению к ней, взял почти силой, но она хотела этого. Она хотела силы, его силы, которую он всегда давал ей как друг и партнер, только хотела ее от него как от мужчины, как от любовника. Слишком долго она вела в их отношениях. Слова, те слова, что они кричали в бреду, были не важны, сейчас был важен язык тела, глаз, дыхания. Больше не было тайн, теперь была только истина. Оргазм застал их почти одновременно, через целых 20ть минут после схватки – алкоголь замедлил развязку. С изможденными вздохами на устах они опустились на пол и на несколько мгновений потеряли сознание. Потом он перенес ее на диван, укутав их обоих пледом. Лежали тихонько дыша и сильно прижимаясь друг к другу.
- прости меня, прости, пожалуйста. Это просто немыслимо, что я наговорила.
- шшш… все хорошо. Я был еще хуже, я сделал тебе больно… это усталость, обида кричали в нас. Мы так долго друг к другу шли… если честно, Скалли… я сума схожу… пока между нами ничего не было… в физическом смысле, было так проще держать себя в руках. Теперь же как подросток: вижу тебя и все… теряю контроль. Так безумно хочу дотронуться, прижать… - он усмехнулся.
- Хм… это пройдет. – улыбнулась и хмыкнула в плечо в знак шутки, - вначале будет так, потом ты свыкнешься и начнется быт, секс два раза в неделю, телевизор, поп-корн… Обычная жизнь.
- этого не будет. Слышишь? Я столько лет мечтал о счастье с тобой, каждый день сдерживался, чтобы не обнаружить себя. Теперь, глядя в твои глаза, я всегда буду помнить о потраченных впустую годах.
- да… Малдер, цветы… плед… поговори со мной!.. – ухмыльнулась в шею.
- я хотел напомнить тебе об острове.
- Да, я поняла. Так мило… спасибо.
- да, я вообще могу быть… - стук в дверь прервал готовящуюся похвальбу. Через секунду сильнее и голос:
- Откройте! Мне нужна Дана Скалли!
Скалли вскочила и бросилась собирать одежду. Почти все было испорчено. Малдер оделся в новую майку и джинсы. Скалли только и успела, что скользнуть в соседнюю комнату, прежде чем он открыл дверь. В комнату влетела женщина лет сорока пяти.
- мне нужна Дана Скалли. Я ждала возле ее квартиры, но ее долго не было. Потом всплыло ваше имя, и вот я здесь. У меня так мало времени. Где она? Она здесь? Меня зовут Нэнси Хэндрикс.
- слушаю вас. - Скалли вышла из комнаты в его длинной майке, доходящей ей до коленок. Вся всклокоченная и жутко сексуальная.
- оу, просите, я помешала. Но мне нужно срочно с вами поговорить. – она нервничала, озиралась на любой шорох. Они наскоро успокоили ее, дав воды и укрыв.
- я тебя, дорогая… то есть вас, знаю. Меня похищали много раз, последний раз пять лет назад и это мое первое возвращение на Землю. Однажды там была ты. Я помню, что тебе было плохо, над тобой ставили гораздо больше опытов, чем над остальными. Чем-то ты их очень интересовала. Потом ты исчезла и долго не возвращалась… Понимаете, последние несколько лет я заметила, что новых людей больше не привозили, нас стало меньше, а потом и вовсе остались пару человек, «стариков» , как мы друг друга называли. Всех остальных вернули либо полуживыми, либо совсем… мы так горевали… но, также поймите, что моя жизнь была там, мои друзья, фактически моя единственная семья. Здесь у меня никого нет… а я так люблю Землю… Нас там не охраняют почти, мы ходим везде, никто не бежит… мы для них как домашние зверушки… наверное – она вздохнула и всхлипнула. Малдер видел, что Скалли сощурила глаза и дышит учащенно, но на лице спокойствие и сосредоточенность. Потом спросила:
- вы сказали, что я долго не возвращалась… но я была там всего один раз.
- ООО, понимаете, как я уже сказала, похищения прекратились, и вот однажды пришли люди в черных костюмах, с такими злыми лицами. Мы сразу поняли, что они с Земли. Было видно, что они сотрудничают с Серыми. Они проворачивали что-то, охранять стали лучше, нас перестали везде пускать. Приходили люди в халатах, как доктора. Не могу сказать, что это значит, но спустя полгода, мы увидели тебя. Это было недели две назад. Тебя нам не отдали как обычно ранее… они очень спешили и увезли тебя сразу же в операционную, а через пару часов обратно… на простынях была кровь… - Малдер поднялся на ноги и подошел к окну.
- но… меня не похищали две недели назад.
- прости, милая, но так было… видимо они сделали это ночью, подсыпав что-то тебе… как я уже сказала, мы ходим везде, хотя в некоторые отсеки нас перестали пускать, но Джим, наш друг, слышал разговор двух стариков в костюмах, о том, что ты Фокс не должен там чем-то заниматься, что это слишком опасно - подпускать тебя куда-то сейчас, до 17го числа, которое было позавчера. Так вот, второй сказал, что нужно тебя надежно отвлечь, а это сделать можно только забрав Скалли. Тогда другой возразил, что это опасно, что ты начнешь копать там, где нужно и доставишь хлопоты. Вообщем потом Джим отвлекся, но понял по услышанному, что они хотят извлечь чип, чтобы ты, детка, заболела, и тем самым Фоксу будет не до работы. Судя по всему, им это удалось. Сегодня представился шанс кому-то бежать, решили, что мне… потому что я всегда мечтала умереть на земле. А с чипом это невозможно, они выследят и заберут меня. Я чувствую, что они гонятся за мной… Дана… забери мой чип, этим ты спасешь себя, и поможешь мне… - на этих словах Малдер резко обернулся и впился в Скалли глазами. Она сидела бледная и с ужасом смотрела в пространство.
- Даже если все, что вы говорите, правда, я не могу… это же убийство, вы понимаете, что я не смогу с этим жить?!...
- О, что ты!!! Я же сама… это мое желание...
- нет… это невозможно… что же происходит?... – Скалли закрыла лицо руками.
Малдер тупо молчал. Одна мысль жгла: ее страдания опять накликал он. Позже, он немного оживился:
- подождите, но как они смогли это осуществить? – Малдер хотел еще спросить, как можно будет быть уверенными, что в следующий раз, когда им понадобиться его отвлечь, они не сделают того же…
- ну, я же говорю, что скорее всего ночью, что-то подсыпали ей, она спала крепко, ее быстро забрали, все сделали и вернули обратно.
- Да… я помню, что меня спрашивали соседи о самочувствии, а я не понимала, почему… видимо видели, как кто-то вносил или выносил… потом на утро шея болела – она прошептала тихо.
- так вот, - Нэнси снова затараторила, - нам нужно найти место, где можно чип изъять, лучше в подвале. Там их радары не так ловят. Здесь не безопасно, у нас мало времени.
- я позвоню стрелкам – начал Малдер.
- нет! Малдер! Ты что, не понимаешь, что это невозможно? Я не могу! Я врач, я никогда не отниму чью-то жизнь!
Малдер остановился в растерянности, Нэнси открыла была рот что-то сказать, но тут все услышали звук вертолета совсем близко.
-Так… это за нами! – Малдер вскочил. – нужно бежать. Скалли беспомощно взглянула на себя, на свою одежду. Майка доставала ей до колен, но времени выдумывать что-либо не было, поэтому Скалли только обулась и они выбежали из квартиры. Через пожарную лестницу выбрались на крышу и осторожно стали перебираться на соседний дом. Они шли долго, пытаясь запутать следы.
- Нужен телефон, чтобы связаться со Стрелками, пусть найдут какой-либо подвал.
- Тогда из автомата, иначе нас сразу найдут.
Нэнси совсем запыхалась и блаженно опустилась на землю в каком-то переулке, недалеко от телефонного автомата. Малдер ушел звонить, Скалли молча ждала, было видно что мучительные мысли не покидали головы. Тяжелая складка на лбу и собранные брови делали лицо немного злым.
- Дорогая, не думай не о чем. Соглашайся со мной. У тебя же вся жизнь впереди, а мне много лет, я свое прожила, и дело даже не в годах, а в опыте… я уже прожила несколько жизней… если меня найдут, то убьют… друзей мне уже не увидеть.
- Мы вас защитим. – в голосе дрожь. Уверенности в этом просто не могло быть.
- я все равно его удалю, не могу с ним, чувствую его там. Тебя они не тронут. Не волнуйся. Ты им опасна, они тебя боятся. За время опытов над тобой они что-то открыли, они так осторожничали с тобой, как ни с кем. Ты им интересна! Они еще долго будут пытаться раскрыть твой секрет и твое счастье, что ты сама его не знаешь. А похищать тебя больше не будут. Слишком опасно.
- как вы можете так уверенно говорить? Откуда вы это знаете?
- я слишком хорошо во всем этом разбираюсь… за столько то лет. Я еще не разу не ошибалась… - прошептала она.
Они замолчали. Скалли решалась. Сделка с совестью никак не давалась. Тем временем Малдер вернулся.
- Скоро приедут, помещение у них есть. Нужно подождать. Вы как?
- нормально. Только – сзади раздался гул шагов. Они вскочили и бросились бежать. Их нашли. Они плутали переулками, спасала темнота. Почти через полчаса бешенной гонки, Нэнси начала сдавать. Малдер держал ее, помогая бежать. Вдруг резко впереди послышался скрежет тормозов и как призрак появился знакомый фургон. В окне Фрохайк.
- тут жарко, ребятки, да?
Они бросились к фургону в тот момент, когда сзади раздались выстрелы. Нэнси неожиданно закачалась и упала. Скалли вскрикнула! Малдер подхватил женщину и впрыгнул в фургон.
- Рви! – машина рванулась с места.
Стрелки применили все возможное оборудование, чтобы заглушить сигналы чипа. И кажется что им это удалось, минут через 15 они уже мчались по пустынной дороге, погони не было. Нэнси истекала кровью, рана в живот была смертельной. Скалли отобрала у всех рукава рубашек и маек, чтобы остановить кровь. О больнице не могло быть и речи.
- Дорогая, пообещай, что возьмешь чип. – только и шептала она. Скалли со сжатыми губами не отвечала, быстро работая руками. – пообещай, пожалуйста. - Наконец, та не выдержала и прижалась губами к холодному лбу женщины.
- Ты справишься, Нэнси, я же врач, я тебе помогу. Ребята достанут инструменты.
- я умираю… чувствую… это ни с чем не спутаешь. Пусть в этом будет смысл, пусть моя смерть, эта жертва будет не напрасной. Спаси себя. – Скалли закрыла глаза, прижалась к стенке фургона. Решение мучительно висело на языке. Плакать не хотела, хотелось кричать, но накануне она все выкричала в схватке с Малдером. Слова застряли, она пристально глядела в глаза Нэнси, но еще минуту даже кивнуть не могла. Потом ее лицо как будто сдалось и она слегка наклонила голову в знак согласия. Нэнси тяжело, но с улыбкой вздохнула, и силы оставили ее. Говорить она больше не могла. Скалли наклонилась ближе, и Нэнси прошептала что-то побелевшими губами, потом в агонии конвульсивно дёрнулась и затихла… Скалли судорожно втянула воздух и прижалась лбом к холодной стене машины. Малдер закрыл лицо, пряча слезы. Стрелки гнали машину. Все молчали.
- Приехали, давайте отнесем ее в дом. – тихо сказал Лэнгли, покосившись на Скалли. Они с Малдером вынесли тело, Фрохайк пошел открывать амбар. Байерс тронул ее за плечо:
- пойдем… - она повернулась. Слез не было. Только бледность и боль. Потом ее коронное «все в порядке» и Байерс облегченно вздохнул. Он и сам не знал, чего боялся… истерики, плача, криков. Ничего этого не было. Как обычно, она была сильнее… сильнее их.
На удивление быстро и спокойно она извлекла чип. Спрятала в коробочку. Нэнси помыли и опять одели.
- в фургоне перед смертью она просила похоронить ее возле воды. – прошептала Скалли. Все кивнули, унесли тело в фургон и медленно тронулись в путь. Когда доехали до какого-то небольшого озера, была уже середина дня, много времени потратили на поиски похоронного магазина, такого где бы поменьше задавали вопросов. На могиле никто ничего не сказал. Истинное горе и скорбь молчаливы. Потом также молча доехали до больницы, где уже только Малдер и Скалли вдвоем очень долго убеждали онколога вживить чип. И только проверив анализы и убедившись, что симптомы те же, что и в прошлый раз, тот согласился.
Несколько дней прошло в ожидании результатов, Малдер почти все время проводил в своем офисе, пытаясь разгрести все дела и взять короткий отпуск. Приходилось многое улаживать, оформлять документы по возвращению Скалли обратно. Она тоже решила вернуться только через пару недель, чтобы провести отпуск с ним, хотя ход бумагам Скиннер не давал. Он ждал результатов вместе с ними. Все словно замерли в ожидании вестей, Малдер ни с кем про это не говорил. На любые вопросы агентов, отвечал таким свирепым взглядом, что люди в недоумении пятились и отходили от него.
«Завтрашний день решающий» - думала Скалли и тихонько шептала что-то сама себе. Она заставила Малдера сегодня спасть дома. Завтра у него последний день перед отпуском, пусть выспится. Скалли же должна была сразу ему позвонить, когда будут новости после анализов. Читать, смотреть телевизор она не могла. Мозг ждал только одну новость, только одно слово. Она представляла, как Малдер томиться там в офисе, как он молча смотрит в одну точку. Потом улыбнулась и села на постели. В этот момент отварилась дверь и зашел доктор, пытаясь скрыть улыбку. Она глубоко вздохнула и прошептала «Спасибо!». Наконец накатили слезы.
- Еще пару дней мы вас понаблюдаем и отпустим домой, хорошо?
- да… - доктор ушел. Скалли скользнула в тапочки, потом в коридор и в кабинет с надписью «Для персонала».
Малдер сидел в кабинете как на иголках. Она не звонила, а он боялся побеспокоить ее во время процедур или сна. В который раз взглянул на часы – почти три… Он позвонил Скиннеру, желая поскорее освободиться. Скиннер вообще не понял, почему он не в больнице, и Малдер, кляня себя за идиотизм, схватил пиджак и выбежал к машине. Выехав из гаража, он почти сразу увидел ее. Резко затормозил и медленно вышел из машины. Она тихо шла по дорожке, лучи солнца путались в волосах. В голове у него пронеслась мысль, что либо все очень хорошо, либо очень плохо.
- Скалли! – казалось, он разучился говорить, но она услышала. Подняла глаза, увидела его и… улыбнулась. Он радостно простонал, у него как будто миллионы салютов взорвалось внутри. Затем бросился к ней, обнял, потом закружил, что-то шептал ей. Она отвечала, он не понимал слов, кажется, плакал от счастья, от любви, от ощущения её тела в его руках, от ее улыбки, такой же беспечной как тогда на острове.
- я в нелепой одежде, но не могла ждать.
- к черту одежду, я безумно счастлив. Я… просто так тебя люблю!
Она взяла его лицо в свои руки, заглянула глубоко-глубоко в глаза. В них слезы, любовь, счастье, нечеловеческое обожание.
- я никогда не оставлю тебя… ты научил меня жить… показал как нужно любить… спасибо…
- тебе спасибо, что ты со мной… - потом они целовались прямо перед Бюро на освещенной солнцем площади. Маленькая рыжеволосая женщина в больших по размеру джинсах и майке, и высокий красивый мужчина в деловом костюме. Они улыбались друг другу, как бы смотря в свое будущее, приветствуя миллионы часов в самолетах, старых отелях, тысячи слов любви, ссор, обид, мгновения страсти и гнева, т.е. фактически саму жизнь, которая несмотря ни на что все-таки уверенными шагами шла им на встречу.
Потом Скалли как бы очнулась, с удивлением оглядываясь вокруг, взяла Малдера за руку и пошла к машине. Они что-то недолго решали, потом сели, и машина скрылась за поворотом.
Конец.
Большое спасибо за ваше время. Если есть желание оставить отзыв, мой e-mail Caddish_Elegy@yandex.ru